Форум » Литературный салон » Кристоф » Ответить
Кристоф
Chandra:
Ответов - 54, стр:
1 2 All
Chandra: Кристоф! Извините меня!!! Я нечаянно удалила тему! Верните рассказ обратно! Ужс. Пойду утоплюсь. Или
christoph: Chandra Сейчас верну
christoph: Рассказ годичной давности, написан одним порывом, в течении 20 минут. (Все персонажи, в том числе главный герой, являются плодом моего воображения, любое сходство абсолютно случайно). Я не люблю две вещи: смотреть в зеркало и разглядывать свои фотографии. Ведь там никогда не бывает меня. За всю жизнь, не считая фото на паспорт и на всякие официальные документы, у меня всего три карточки. На первой фотографии – ребёнок, в гусарском кивере, красном мундире и с маленькой деревянной саблей. Его глаза с наивной серьезностью смотрят на окружающий мир. Мундир сшила мама из старой рубашки, а кивер и саблю сделал отец. На этой фотографии нет меня, ибо этот ребенок ещё не я. Живая кукла, которую папа нарядил, согласно своей фантазии. На кивере почему-то советская кокарда. Впрочем, достать в то время двуглавого орла было довольно проблематично. Хоть отец, почти все время пьяный, мнил себя диссидентом и говорил, что совок – это большая куча отбросов, дальше стен нашей квартиры его смелость не распространялась. Я его плохо помню, и честно говоря не совсем понял, что он от меня хотел, но каждый раз когда у нас в гостях, собирались его друзья художники, чтобы выпить водки, обзывать советскую власть всякими нехорошими словами, но гвоздем программы всегда был я в гусарском мундире и знающий наизусть «Бородино». Моя деревянная сабля была произведением искусства – уменьшенной копией настоящей кавалерийской сабли начала XIX века, и я очень любил эту игрушку. Так и остался по жизни рыцарем в картонных доспехах и с деревянным мечом… Эти самые собутыльники (в смысле друзья-художники) часто спрашивали: - Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? - Солдатом – отвечал я, не задумываясь. - В каких войсках хочешь служить? – не отставали от меня, подогретые пшеничным вином, взрослые. - В гусарских…- это вызывало взрыв хохота – ну в крайнем случае в кирасирских или уланских – тихо добавлял я, но они меня уже не слышали. - А ты не хочешь быть казаком? – спросил однажды дядька с огромными черными усами, чуть припудренными сединой. - Да!- обрадовался я – как атаман Платов. Тогда я ещё не знал, что эти слова определят мою дальнейшую судьбу… Да. На второй фотографии тоже не я. На ней мальчик лет двенадцати. Тоже в форме. Только на этот раз кадета Казачьего Лицея. В глубине его глаз – печаль. После смерти отца - он единственная надежда и опора матери. Она отдала меня в этот лицей, чтобы я стал настоящим мужчиной, не таким, каким был мой отец. На этой фотографии нет слез по ночам в подушку, потому что мне все время хотелось домой, я не понимал, почему должен ночевать в казарме, на ней нет синяков под глазом, не видно разбитых до крови кулаков. Каждый день драка, любое слово и поступок добавляло тебе очков в общем рейтинге «лох -не лох». Мерялись всем, даже писками. Когда рейтинг уходил в минус, ты становился изгоем. Это не сделало меня мужчиной, это лишь замкнуло маленького мальчика в себе. Преподаватели, сочувственно смотря моей матери в глаза, говорили, что мальчик психически неуравновешен и карьера военного не для него. С последним утверждением я полностью согласен. Правда эта слава играла мне иногда и хорошую службу, ибо даже «старые» с психом не хотели связываться, потому я все же доучился. - Посмотри на себя! – увещевала меня мать, морщась от запаха табака (Закон Казачьего лицея: «Кто не курит, тот не ссыт») – на кого ты похож! Скажи, кем ты хочешь стать? - Никем! – отвечал я, убегая в свою комнату и врубая на всю Короля и Шута. Или Раммштайн. - Закончишь свою жизнь как отец, сволочь такая! – кричала она мне через дверь, но я не слышал. Не хотел слышать. Третья фотография. Парень лет девятнадцати в кольчуге двойного плетения (сам плел почти три месяца), круглом тренировочном шлеме с носовой стрелкой, стальным мечом ( В дружине Русов даже на тренировках сталь – никакой дюрали или дерева) и круглым деревянным (не фанерным, все по взрослому) щитом. Взгляд мутный (немудрено в кадр попало также несколько пустых полторашек из под «Балтики» и «Дона»), такой взгляд может видеть лишь размытую реальность вокруг себя. Хочется поверить, что это все же я… но нет. Лучший боец после Коловрата – это не я. С Коловратом я познакомился на истфаке (поступил туда назло матери, видящей меня, если не военным, то хотя бы менеджером). Он человек маленького роста и огромных амбиций. Коловрат рассорился сначала со своими товарищами по клубу и основал свой, куда и набрал таких вот неудачников вроде меня. Этот коренастый и очень злой гном стал для нас непререкаемым авторитетом. Правда на игрушки нас приглашали редко, ибо товарищ Коловрат был по совместительству главой партии «Славянское Возрождение», чем вызывал жгучую ненависть со стороны толкенастов, реконструкторов , да и вообще неформалов. Мы были не просто Дружиной Русов, а ещё и боевым крылом вышеупомянутой партии. В день рождения истинного славянина Адольфа Гитлера, мы опрокинув в себя «Берсерк-коктейля» (рюмка водки с капелькой ацетона) отправлялись зачищать парки родного города от "гопов", "хачей", "узкоглазых", "черножопых", да и просто вырожденцев. И я, меряя асфальт, ногами в берцах с белой (слава Богу, не красной) шнуровкой, пытаясь окончательно не раствориться в ускользающей реальности орал до хрипоты что-то типа: «Замочи, замочи падлу-демократа!» Именно такой парень на фотографии, и я почти поверил, что это мое настоящее лицо. Но сейчас я в больнице после одной из стрелок. Я сильно поломан. Ломали того, кого видел во мне Коловрат, а досталось и мне настоящему. Обидно. Глядя в покрытый трещинами, больничный потолок, мне хочется чтобы меня никогда и не было. Но жизнь продолжается. В соседней палате лежит девушка, которая сломала себе ногу. Она очень симпатичная. Мы уже обменялись телефонами. Я уверен, что она изменит меня к лучшему, но все же на следующей фотографии буду тоже не я. На ней будет парень, которого любит эта девушка. Мать мне сказала однажды, что я трус. Она права, мне страшно заглядывать в глубины своего сознания. Поэтому, я никогда не увижу настоящего себя ни в зеркале, ни на фотографии. 23 марта 2006 г.
Voronessa: christoph - как это узнаваемо и, к сожалению, правдиво. Надеюсь, что мой сын все-таки видит СЕБЯ и в наряженном корсаром маленьком мальчике, и в школьнике, и в подростке с плеером и в наушниках, в которых громко играет "Король и Шут" или Раммштайн.
christoph: Voronessa Увидит, непременно увидит Прежде чем себя увидеть - надо себя найти.
Voronessa: Прежде чем себя увидеть - надо себя найти. А может, просто не терять?
christoph: Voronessa пишет: А может, просто не терять? Абсолютно согласен
Alex: Кристоф, герой - это ты? Узнал ли ты себя в зеркале рассказа?
christoph: Alex Я далеко не герой Рассказ выдумка. Но отправной его точкой стала моя реально существующая фотография. А все остальное само прилепилось. Коктейль из рассказов друзей, собственных впечатлений и фантазий.
inki: Кристоф, очень точно поймал проблему.. Мне иногда кажется , что взаимоотношения дети-родители - замаскированная камера духовных пыток для обоих.Это очень сильно отражается на будущем. Очень. И тех и других. И то, что представления - это всего лишь представления, а не суть, и так часто они замещают правду. Иногда читаешь воспоминания современников об одном человеке - как будто о совершенно разных. К сожалению, многим , чтобы найти себя, необходимо обязательно отразиться в ком-то. Кристалл самодостаточности очень редкий подарок.
christoph: inki пишет: Кристалл самодостаточности очень редкий подарок. Это не подарок. Его нужно кристаллизовать в себе и шлифовать. Только вот часто сил на это нет
christoph: Ладно, хватит о грустном Поговорим немного о любви. Я не мастер написания стихов, но к этому у меня особое отношение. Ведь, хоть мы с этой девушкой официально именовали себя друзьями, это была Любовь. Самая настоящая. На небе темно-синем Открылся лунный глаз Он жмурится лениво, Бросая взгляд на нас Ему немного скучно Висеть и наблюдать Но нам с тобой, подруга На это наплевать. Лишь море что-то шепчет В застывшей тишине Но разве это важно Сейчас тебе и мне?... Волна нам лижет пятки, Ей хочется играть, Но нам с тобой, подруга На это наплевать. В твоих глазах зеленых Мой маленький двойник, Лишь для тебя доступен Моей души тайник На нежных крыльях ночи Приятно нам летать Куда мы приземлимся?... А впрочем - наплевать
Chandra: christoph пишет: На небе темно-синем Открылся лунный глаз Он жмурится лениво, Бросая взгляд на нас Ему немного скучно Висеть и наблюдать Но нам с тобой, подруга На это наплевать. Лишь море что-то шепчет В застывшей тишине Но разве это важно Сейчас тебе и мне?... Волна нам лижет пятки, Ей хочется играть, Но нам с тобой, подруга На это наплевать. В твоих глазах зеленых Мой маленький двойник, Лишь для тебя доступен Моей души тайник На нежных крыльях ночи Приятно нам летать Куда мы приземлимся?... А впрочем - наплевать Обожаю этот стиль!Бесшабашный стиль английских поэтов! Молодец!
christoph: Chandra пишет: Обожаю этот стиль!Бесшабашный стиль английских поэтов! Ого! Не знал Спасибо за добрый отзыв.
Alex: Кристоф, какое потрясающее наплевательское отношение! И это правильно.
christoph: Alex Это психологическое погружение друг в друга.
inki: А если скажут злыдни - вам больше не летать, Мы их пошлём по ссылке и скажем - наплевать
christoph: inki Классное продолжение Ты прахххтически ужжо мой соАвтор
christoph: Все мое детство прошло на улице Детская. Так уж совпало. Не знаю, кто и зачем назвал её именно так. Возможно, какой-то добрый волшебник. Или просто романтически настроенный мечтатель. А может быть, я сам в одной из прошлых реинкарнаций… Это совершенно удивительная маленькая улочка с одноэтажными домами. Лавочки и завалинки возле деревянных калиток. Много плодовых деревьев и самых разных цветов. Здесь действительно живет Детство. Моё детство. А значит и вся моя жизнь. Поначалу, я видел эту улицу через деревянную, крашеную в серо-голубой цвет, клетку забора. Бабушка не разрешала выходить туда без спроса. Потому я играл сам с собой во дворе и часто подходил, чтобы хоть одним глазком увидеть другую, такую манящую к себе реальность. Там же, у ворот, лежал старый пёс по имени Пират, и с такой же невыразимой грустью смотрел в сторону свободы. Он огромной радостью и энтузиазмом лаял на любого прохожего. Не из-за злости или лишней косточки к ужину. Ему просто не хватало общения. Однажды утром, на меня надели красивую белую сорочку, синий форменный пиджак с глобусом на рукаве и такие же синие брюки. Дедушка собрал букет астр в палисаднике и вручил их мне. Мама же купила красный ранец. - Сегодня ты пойдешь в школу – сообщили мне. - А куда идти? – спросил я, на что получил ответ: - Это недалеко. Просто иди по улице Детская, никуда не сворачивая. Это был удивительный миг, ведь я впервые покинул родной дом. Ворота открылись передо мной, и я сделал первый шаг к свободе. И стало очень страшно. Земля закружилась под ногами, а к горлу подкатил комок. Маленькая улица увеличилась в своих размерах и стала очень неуютной. Я обернулся назад, но ворота уже закрылись. Пират посмотрел на меня своими слезящимися карими глазами и несколько раз гавкнул, словно производя троекратный салют. Тогда я понял, что больше никогда не вернусь сюда. Другие дети, такие же потерянные и грустные уже шли по улице в сторону, куда мне указали родители. Мне стало стыдно за свои слезы, выступившие на глазах, и я, решительным движением смахнув их, двинулся вперед. Школа оказалась недалеко от моего дома. На её кирпичной стене было нарисовано большое солнце, и надпись, которую я пока ещё не мог прочитать. Там уже было много самых разных детей с других улиц. Улица Детская здесь, в этом месте действительно оправдывала своё название. Оба солнца, нарисованное и настоящее буквально светились от радости, при виде всего этого. Но на меня упала зловещая тень. Это были три огромных чудища в такой же, как у меня школьной форме. Потом я узнал, что их называют Старшеклассники. Один отнял у меня букет и втоптал его в землю. Второй вытряхнул мой ранец, в поисках чего-нибудь интересного или съедобного. Третий занес руку для удара. Солнце окончательно померкло, но тут я услышал чей-то властный голос. Такой же, как у мамы, но с более жесткими интонациями. Тени отступили, и меня вновь осветило Солнце. В его лучах я увидел её. Учительницу. Чудища, недовольно ворча, отступили перед силой её взгляда. Она взяла за руку и сказала: - Не бойся. Я научу тебя быть сильным. Она повела меня в класс. И действительно сдержала обещание и многому научила меня и других детей. Каждое слово, произнесенное ей, делало мир вокруг все более и более понятным и уже не таким страшным. Она наполняла нас особым светом. А потом прозвенел звонок, и она сказала: - Урок окончен. Я научила вас всему, что знала сама. Я вышел из школы, и открытое пространство улицы уже было более понятным и знакомым. Но все равно где-то в глубине души оставалось ещё немало темных пятен. Учительница подошла и обняла меня за плечи: - Ты ведь больше не боишься? - Не боюсь, но куда мне идти дальше? – спросил я. - Теперь перед тобой множество путей. И любой из них правильный. Можно свернуть, но помни – самый верный путь всегда прям. У каждого человека есть своя Детская улица, но так трудно иногда пройти по ней до конца... И я пошел прямо. Но этот путь мне преградил огромный котлован, до краев наполненный дождевой водой. Я решил обойти его, чтобы не запачкать обувь, но шаг в сторону погрузил меня в мокрую глину по колено. Земля, мстительно смеясь, схватила меня своими грязными руками. Но меня научили быть сильным, и я вырвался из этих липких навязчивых объятий. Одержав трудную победу, я присел на завалинку, перед чужим домом, чтобы немного отдышаться и привести себя в порядок. И тут увидел Её. Она не была похожа ни на маму, ни на учительницу. Она была другая. Особенная. Очень красивая, потому что Солнце поцеловало однажды её голову, а потом и душу. Она шла по улице легко, непринужденно, улыбаясь. Её легкая поступь была подобна прекраснейшему танцу. Я вскочил, побежал следом, она же засмеявшись, начала убегать от меня. Я погнался за ней. Но мне мешал тяжелый школьный ранец. Я без сожалений его бросил. Потом почувствовал, что мне сильно жмет форменный синий пиджак. Сорвал с себя и его. И наконец-то понял, почему её поступь была так легка, ведь она раньше меня освободилась от этого груза. Но догнать её я смог, только когда сбросил с себя ботинки, заляпанные рыжей глиной. Она кстати тоже давно лишилась своей обуви. Я снова победил, а может, это она позволила догнать себя. Не знаю. Мы взялись за руки и пошли вперед. Мы шутили, болтали, смеялись, а жители с удивлением открывали тяжелые деревянные ставни с вырезанными сердечками, чтобы посмотреть, кто это производит столько шума на улице. И тихонько завидовали нашей энергии, молодости и красоте. Казалось, что прошла целая вечность, но на самом деле мы с ней прошли всего один квартал. Счастье никогда не бывает долгим, этому нас в школе не учили. Она неожиданно остановилась, когда перед нами возник широкий переулок. Этот стальной змей рассекал мою любимую улицу на две части. Перед нами, грохоча, пронесся громадный грузовик, обдав черным смрадом. Я понял, что переулок является одним из когтей безжалостного города.Этими когтями он хватает все вокруг себя, расползаясь по Земле, словно страшная железо-бетонная метастаза. Видимо он схватил и мою любимую. Она неожиданно замолкла на полуслове и отпустила мою руку. - Что случилось? – недоуменно спросил я. - Мне пора. Прости… - ответила она и пошла по переулку в сторону остановки. - Стой! Ты куда? – но ответа на этот вопрос не было. Она ни разу не обернулась, даже садясь в наполненный людьми и их злостью автобус. Он, насмешливо фыркнув, унес её в неизвестность. Я вновь остался один. Больше идти мне не хотелось никуда. Солнце стало более тусклым, улица, оскверненная городом, более унылой. Да я и сам выглядел со стороны наверно как идиот, в грязной, помятой, некогда белой сорочке, порванных в нескольких местах брюках и босиком. Дальше я не шел. Ноги несли меня сами. Прочь от этого страшного места, все дальше и дальше вглубь Детской улицы. Меня кто-то окликнул. Обернувшись, увидел трех тех самых чудищ, сидящих на бордюре. Только теперь они не выглядели сильно страшными, а даже какими-то маленькими и жалкими. Впрочем, я сейчас выглядел под стать им. Они по очереди прикладывались к бутылке и их глаза после каждого глотка, становились все более светлыми и мутными. Дали попробовать и мне. Жидкость обожгла нутро, но затушила пожар боли внутри. Мир остался таким же неприятным тусклым, но я перестал различать многие его детали. Когда мы допили, я уже не различал ничего вокруг, кроме расплывчатых пятен. Мои же новые товарищи потащили меня за собой. В магазин, чтобы взять ещё несколько бутылок с волшебной жидкостью. Мы свернули в один из переулков, долго шли, выкрикивая какие-то бессвязные обрывочные фразы, но цели пути, почему-то не было видно. Нам навстречу шла маленькая сгорбленная старушка, вся в черном. - Бабушка, подскажи, где здесь магазин? – спросил я, как самый вменяемый. - Ребята, окститесь, какой магазин! Эта дорога ведет на кладбище! Мир вокруг меня прояснился и действительно увидел перед собой покосившуюся металлическую ограду, и множество беспорядочно разбросанных надгробий, заросших травой. - Стойте! Это не та дорога! – крикнул я своим спутникам, но они меня не услышали и продолжили свой путь. Мне больших трудов стоило снова найти Детскую улицу. Я блуждал, спотыкался, падал, а её все не было и не было. В какой-то момент надежда почти угасла. Но дурман выветрился из головы и стало понятно, что она все время была рядом. Просто нужно было её увидеть. Я вернулся и пошел по ней дальше, твердо пообещав себе больше никогда не идти на поводу у кого-либо. А идти прямо становилось все труднее и труднее. Асфальт под ногами покрылся трещинами и колдобинами, а потом и вовсе исчез. Солнце заслонили мрачные, зловеще играющие свинцовыми бицепсами, тучи. Они бросали мне в лицо холодный колючий дождь. Но я шел дальше. Несколько старичков, играющие в домино под навесом, предложили мне остановиться и переждать непогоду, но я наотрез отказался. Вперед и только вперед. Времени ведь осталось так мало, а мне очень важно дойти до конца… Холодный ветер, сам того не подозревая, оказался моим союзником. Он прогнал тучи и теперь толкал меня в спину, не давая расслабиться и остановиться. Я был очень благодарен ему за это. Но неожиданно он стих. И солнце прорвало золотым мечом серую пелену, и осветило купола. Улица Детская закончилась. И в конце её был большой, невероятно красивый старинный храм. Он при виде меня радостно зазвонил колоколами и распахнул передо мной свои широкие двери. И тогда я понял, что все это время шел именно сюда. 29 августа 2007 г.
christoph: Воспоминание о том, как иногда бывает больно. Кто-то говорит, что слишком банально. НО личная боль не может быть банальной Не знаю, у меня давно уже все хорошо, но все равно иногда возвращаюсь к этому стихотворению. Так вот. Больно быть одному В равнодушной толпе Больно знать, что никто Не поможет тебе Больно видеть, как нас Превращают в рабов, Больно думать, что мы, Лишь игрушки Богов. Больно слышать, как ложь Проникает в сердца Больно чувствовать, что Ей не будет конца. Больно путь свой искать Средь запутанных трасс. Больно громко кричать В пустоте вокруг нас Больно сердце свое Превращать в кусок льда Больно жить, ведь любовь Не придет никогда. Больно с крыши лететь, Развлекая зевак. Больно быть не как все... Но иначе никак...
inki: christoph НО личная боль не может быть банальной Если болит, значит...ты ещё жив На детской улице даже ошибки в радость иногда бывают. А потом...идёшь идёшь к храму, мостишь дороги, перетаскивая тяжеленные камни , вроде бы уже подошёл ...обнимаешь ладонью ручку двери, замираешь, открываешь, а там...очередной торговый ряд.. и уходишь по английски, назад по дороге, собирая камни за пазуху для следующей)) Чё-то я съел сегодня...Кто-то заразил дух цинизмом, пойду умоюсь
christoph: krylo Спасибо (Продолжительные аплодисменты). Хорошее шампанское открывают только по праздникам. Chandra Я согласен. Можно и на Ты inki Это не цинизм. А правда, сказанная с любовью
Chandra: krylo пишет: По коже женщины, влюбленной в меня. Она не успеет сказать мне: Люблю! - Но пусть ее боль успеет во мне поселиться. Господи,krylo , это шедевр. Кристоф, ты не можешь оставить равнодушным. Я незаметно перешла на Ты, ничего?
krylo: Навеное, все-таки не шедевр, а очень хорошее шампанское. Честно.
Chandra: krylo , я не сильна в лит. определениях, но когда-то много читала латиноамериканских поэтов, и вот этот рваный ритм и поток сознания, это так здорово и так нравится,что для меня шедевр однозначно,хотите вы того или нет Кристоф, извини, что в твоей теме отвлеклась "на сторону"
Alex: krylo пишет: Навеное, все-таки не шедевр, а очень хорошее шампанское. Честно. Марку. Я тоже попробую создать. Шедевр.
Chandra: Где ты, Кристоф! куда пропал? ауууууу
Alex: Я лично смотрела везде... И в холодильнике тоже... Нет нигде... Даже не знаю... Нет, ну это просто безумие...
christoph: Тут я :) Уходил в реальность.
christoph: Рассказ, случайно родившийся в День Рождения Инока :))) - Братья Тролли! Не каждый день собирается Совет Всех Родов, но сегодня особый случай. Верховный Вождь всех троллей Диаманд, обвел собравшихся столь тяжелым взглядом, что даже снобы из рода Гранита скромно потупили очи. - Древний закон гласит: тролли никогда не покидают Пещеру, только в случае войны с другими фэйри. - Верно, верно... - заскрежетали почти окаменевшие Старейшины. - Но вчера этот незыблемый древний закон был нарушен! Скрежет усилился. К нему присоединились гулкие удары лбами о стены. Тролли искренне кипели возмущением. - Кто? Кто? Кто посмел? Диаманд щелкнул пальцем и на середину круга вытолкнули молодого тролля. Ещё не отвердевшего мальчишку. - Этот негодяй из рода Песчаника не считается с нашими великим традициями! Юный тролль затравленно озирался и дрожал от нарастающего грохота и гула. Глаза у троллей маленькие и глубоко посаженные, но у мальчишки они были невероятно велики. Рядом с мальчишкой выросла чудовищная глыба. Воевода Кремень. - Вчера этот отщепенец был пойман у выхода из Пещеры. Он пытался отодвинуть Священный камень! Священный камень, закрывающий вход в Пещеру Троллей имел право открывать только Верховный Вождь или шаман Оникс. Посыпались искры. Это воины, пришедшие с Кремнем начали впадать в Священную Ярость. Слово снова взял Диаманд. - Что же делать с этим отступником, братья Тролли? - В порошок! В порошок! В порошок! - начали дружно скандировать тролли. Глыба воеводы начала зловеще надвигаться на маленького тролля. К нему протянулись сотни обросших сталактитами рук. Мальчишка сжался в маленький комок, приготовившись к страшной смерти, но на пути палачей возникла красивая, слегка просвечивающая фигура. Шаман Оникс. - Братья Тролли! Мы мудрый народ! Мы не подлые гоблины, мы не лицемерные эльфы, не пустоголовые сильфиды! Прежде чем выносить приговор, нужно выслушать обвиняемого! Тролли остановились, выйдя на мгновение из стадного состояния. Они удивленно и немного виновато смотрели друг на друга, не понимая что на них нашло. Шаман, завладевший инициативой, восстановил круг из окаменевших тел. Диаманд недовольно поморщился, но промолчал. Ему нравилось превращать этот свободный народ в злобную толпу. Но шаман есть шаман. Ещё проклятие нашлёт и тогда почернеет его блестящая, с множеством граней, шкура. - Говори, мальчик... Но молодой представитель рода Песчаника молчал. Оникс подошел и заглянул в его широкие глаза. Они стояли довольно долго не сводя друг с друга глаз. Остальные тролли хранили благоговейное молчание. Наконец, страх, взявший в плен глаза мальчика, треснул сотней осколков. - Говори - негромко попросил Оникс. Тишину пещеры разрезал ломающийся голос молодого Тролля. - Ещё недавно я бы не решился на нарушение Закона... Наш род Песчаников не самый знатный среди прочих родов, но вы всегда можете на нас положиться. Родственники мальчишки, готовые несколько мгновений назад его убить, одобрительно заскрипели. - И я воспитывался и рос, как самый обычный Тролль. Бабушка часто рассказывала мне сказки о подвигах, достижениях и культуре нашего великого народа... Я всегда задавал много вопросов, у неё всегда находились ответы. Однажды я спросил: зачем мы живем? А она ответила: «мы - стройматериал в руках Великого Архитектора». Я тогда ничего не понял. Вернее, чтобы не показаться глупым, просто кивнул, показывая что принимаю это как данность. Такое обилие непонятных умных слов начало погружать многих собравшихся в каменное оцепенение. Оникс же внимательно слушал, не сводя блестящих глаз с мальчика. - А потом с ней случилось ЭТО. Я ведь не знал, что такое рано или поздно случается со всеми троллями. Я играл со своими друзьями, когда вернулся наш угол, никого ещё не было, кроме бабушки. Я вошел, она даже не шелохнулась. Окликнул её. Не ответила. Взял её за плечи. Холодная. Я с ужасом развернул бабушку и увидел, что она стала памятником сама себе. Окаменела. Горю моему не было конца. А родители и братья, вернувшись, запретили мне плакать. Каждый тролль рано или поздно каменеет. В этом и есть смысл нашей жизни. Стать камнем. Чтобы некто, считающий себя Великим Архитектором положил нас в фундамент пирамиды, размозжил кому-нибудь череп или просто задумчиво бросил с высоты... Но я сам хочу выбирать что мне делать! Понимаете? Тролли не ответили. Они все, кроме Оникса, погрузились в сон. Оникс же хранил молчание. - Я хранил эти мысли при себе. И ещё с ужасом начал обнаруживать, что тело моё тоже с каждым днем начинает постепенно покрываться твердой коркой. Бабушка не раз рассказывала мне о прочих фэйри, населяющий наш многообразный и прекрасный мир. Но каков этот мир я могу представить только в воображении. Я обречен всю жизнь гнить в этой тёмной пещере и потом просто стать безмолвным и холодным камнем. И я решился бежать отсюда. Максимально насладиться этим миром, увидеть Солнце, Деревья, Реки, Моря, Горы. Увидеть весь этот мир. Иначе зачем мне даны глаза? И как знать, может быть я и не стану камнем? Может быть нас кто-то проклял и эта пещера делает нас такими? Может быть мне удастся победить в себе свою природу? Я понял, что хочу быть не тяжелым на подъем троллем, а прекрасным эльфом или легкомысленным сильфидом. Но... мне не удалось даже сдвинуть Священный Камень... я проиграл. Лучше уж убейте меня, чем так вот жить. Шаман отвел взгляд от молодого отступника. - У меня в молодости тоже были подобные мысли. У многих троллей, пока они ещё не окаменели, есть такой же внутренний протест. Я тогда только что стал учеником Шамана. Это была большая честь, но я хотел большего. У меня были такие же мысли о Проклятии. Эта мысль довольно очевидна и часто приходит в наши каменные головы. И я тоже решился на побег. Готовился я более изощренно, чем ты, и в час, когда все тролли спали, аккуратно отодвинул камень и вышел наружу. Ты не представляешь, сколько чувств нахлынуло на меня, когда я увидел Звездное Небо, Луну и Лес. Я упал на колени и из моих каменных глаз текли слезы. Я был самый счастливый тролль в мире. Да что там тролль. Самый счастливый из всех фэйри. Я почувствовал невероятную и легкость и пошел по тропе, ведущей в Лес. Шел долго, потому что все время останавливался и любовался каждой мелочью, каждым творением нашего мира. А потом увидел сидящее существо. Это был эльф. Я никогда их не видел, но что-то мне подсказало, что это именно эльф. Такими мне их описывал мой дед. Я подошел к нему и поприветствовал. Эльф кивнул мне. Его лицо осветила Луна, и я понял, что сказки о том, что эльфы вечно молоды, были враньём. Это был старый, покрытый сетью морщин, эльф. Он поинтересовался, что привело тролля в их лес. Я рассказал ему все, может быть немного сбивчиво и сумбурно, а он внимательно меня слушал, так же как я слушал тебя сейчас. Когда я закончил, он долго молчал, а потом сказал: «Посмотри на мои ноги, тролль». Я опустил взгляд и ужаснулся. Ног у эльфа не было. Были корни, как у больших деревьев. Именно поэтому он не мог сдвинуться с места. Он постепенно превращался в дерево. Он тоже был всего лишь стройматериалом для Великого Архитектора. Меня охватило отчаяние. Я не помню почти ничего потом. Не помню как я бежал прочь, не помню, как я вновь вернулся в Пещеру. К счастью, никто не заметил моего отсутствия. Я понял, что от предназначения никуда не деться. И я стал жить дальше. Знание дает боль. Но я понял ещё одну вещь: пока в тебе есть любопытство, жажда познания и воображение, ты не окаменеешь. Мы воистину бессмертны, а когда же мы устаем от жизни, то просто сливаемся с окружающим миром. Разве не прекрасно, что однажды мы станем частью Матери Природы? Все мы её дети и части её тела. Гномы становятся металлами, эльфы деревьями, гоблины - богатым удобренным навозом. Вот сильфидам не повезло, они просто растворяются в воздухе... Шаман взял молодого тролля за руку и повел в свой угол. Так он обрел ученика и преемника. Остальные тролли мирно спали и не видели всего этого. - Я научу тебя многому, я научу тебя быть не просто шаманом, а добрым волшебником. Пещера подхватила эти слова и долго бросала их от стены к стене, словно не желая, чтобы они просто исчезли в холодном пространстве. 29 июня 2007 г.
Chandra: Ой, какая хорошая сказка! Добрая и философская, молодец,Кристоф! Кchristoph пишет: Максимально насладиться этим миром, увидеть Солнце, Деревья, Реки, Моря, Горы. Только слово " максимально" очень режет слух, мне кажется оно слишком современно для сказки о троллях. Но, возможно, я ошибаюсь.
inki: christoph пишет: Рассказ, случайно родившийся в День Рождения Инока :))) это я случайно родился в тот день, когда у тебя появится рассказ)) , а всё патама шта пещера не хотела christoph пишет: чтобы они просто исчезли в холодном пространстве.
Alex: Ну ладно, ладно... расхлопались они... Кристоф!!!!! ( Это традиционный вопль) Сам знаешь, да? Или я буду тебя сталкивать? Или сам прыгнеш? Но имей ввиду, к тем вещам , что абсолютно неконтуемы, я не привязываюсь. Я докапываюсь только до любимых авторов.
christoph: Alex пишет: Но имей ввиду, к тем вещам , что абсолютно неконтуемы, я не привязываюсь. Я докапываюсь только до любимых авторов. А к чему конкретно претензия то?
christoph: Кстати я тут ещё из жизни троллей нашел, на другом форуме http://lah.flybb.ru/topic941.html
Alex: christoph пишет: из жизни троллей Прикольно. Да еще тезка. Кристоф. мы тут договорились. что никаких разборов полетов. Но в рассказе есть места которые мне оченно хочется поправить. реально. Другой вопрос, тебе оно надо? Если надо то я тута.... И еще... в рассказе есть некая мораль. Озвучь, пожалуйста, парой слов ее...
christoph: Мораль одна: не равняйся на то, что сам толком не знаешь Сохраняй самобытность, доверяй интуиции и вообще не так плохо после смерти оказаться не в раю, а просто раствориться среди этого прекраснейшего разнообразного мира.
Alex: Кристоф, киска, что значит не равняйся на то что не знаешь? Ты хотел сказать, что нам не дано познать истину Божию? То есть , мы по сути, должны довериться ему? И не искать правды? Что неплохо после смерти мы не знаем, думаю, что раствориться - не самый худший вариант. Почему ты решил проиллюстрировать мысль именно троллями?
inki: Alex пишет: Ты хотел сказать, что нам не дано познать истину ...... я смотрю поиски истины на сайте преобретают очень целеустремлённый характер)) Как бывший истинолов)) Знаешь, А-ля, мне кажется с ней попроще будет)) У собаки есть диапазон слуха как и у нас, есть так называемый собачий свисток - мы его не слышим, а они не слышат наши низкие тональности - так и с истиной, нам просто нечем её запеленговать, потому здесь методом тыка и невозможно её ни найти, ни понять - орган отсутствует))
christoph: Alex пишет: Кристоф, мы тебе не мешаем? Нет, что Вы... чуйствуйте себя как дома Анна Шелест пишет: Что-то неуловимо знакомое чувствуется в нем? Не пойму что. Потерянность героя? Его поиск себя? Нет. Что-то иное. Да. Постоянный поиск ответов на вопросы, которых не знаешь. inki пишет: У собаки есть диапазон слуха как и у нас, есть так называемый собачий свисток - мы его не слышим, а они не слышат наши низкие тональности - так и с истиной, нам просто нечем её запеленговать, потому здесь методом тыка и невозможно её ни найти, ни понять - орган отсутствует)) Я в последнее время все больше и больше к этому прихожу.
полная версия страницы