Форум » Литературный салон » Dietrich » Ответить
Dietrich
Dietrich: Ах, вечность? Вечность за плечом? А вечность в наши шеи дышит. Звеня, сама себя не слышит, Не знает больше не о чем. А вечность, выверенный шаг. Моих часов без циферблата. Оплата? Свито, слепо, свято. Измятым ворохом бумаг. Пора? Опоры и дома, И города и побережья. Все так. Но впредь, не будет прежним. Тот город. Где цветет чума. Все так. Как пишут наперед. На дне морском слепые рыбы. Как хочет до небес допрыгнуть. Гремящий хор соленых вод. Все так. И выверен апрель. И в срок, прибудет непременно. Все здесь. Одной лишь переменной. Здесь нет,…Молчит одна свирель. ….. И вновь я чувствую, мой сон. Из детства, мера ожиданья. И нервные воспоминанья, Пугливо дергаются в нем. Там дом, и гости. Волшебства, Протяжный и неясный голос. Луна, что молча смотрит в прорезь, Гнезда, что выткала листва. ….. 29.02.2008j Я ничто. Только тень у дороги. Я растоптанной бабочки лапки. Я старик, попрошайка, безногий. Рыжий мох, пересохший без влаги. Я металл, покореженный тленом, И безвестным, проклятым снарядом. Я умру без тебя непременно, Отравив себя собственным ядом. Я последний осколок сомнений. Окончанье февральских мелодий, Рваный лед, и глухое паденье, Что финалом историй приходит. Я рассыплюсь утраченным кадром. Убегу грязным снегом в ливневку. И врачи, что приехали на дом. Заключенье напишут неловко. ….. 29.02.2008j Я ничто. Только тень у дороги. Я растоптанной бабочки лапки. Я старик, попрошайка, безногий. Рыжий мох, пересохший без влаги. Я металл, покореженный тленом, И безвестным, проклятым снарядом. Я умру без тебя непременно, Отравив себя собственным ядом. Я последний осколок сомнений. Окончанье февральских мелодий, Рваный лед, и глухое паденье, Что финалом историй приходит. Я рассыплюсь утраченным кадром. Убегу грязным снегом в ливневку. И врачи, что приехали на дом. Заключенье напишут неловко. B.47 13.о3.2008 J. Что мне, до вашего страха? Что мне, до вашей беды? Небо, не может заплакать. Острым, мерцаньем слюды. Небо, тактически низко. Слишком! Себе говорю, Небо - усопший епископ. В мантию, спрятал зорю. Что мне, теперь до агоний? Что, до кричащих в бреду? Рок – меня, по небу гонит. Словно, по хрупкому льду. И, моя страшная ноша. Вспыхнет в твоих городах. Видишь? Я панику множу! Взрыв! Я лишь тень в небесах. Это, всего лишь задача. Новый рейд, белой звезды… Там внизу, пламенем плачет… Там внизу – пепел и дым… Что мне, вы цель, и не боле, Я, возвращаюсь домой. В небе, я жив, я на воле… Дрезден, горит за спиной… 15.03.2008j. Дождь. Не моя война. Ночь и грустит железо. «Дни мои старина, Вышли. Мой дух истерзан.» Мы так похожи здесь. В этом забытом парке. Тает, как в топке жесть. Снег на уставшем танке. Так связующая нить - быть. Очищающий огонь – вонь. Как зеленая тоска- Парабеллум у виска. А чужой священный день - ложь. Ты теперь свой дом уже, не найдешь… И тогда, они стали плакать и брать меня за руки .но я не ответил им. И тогда они рвали на себе волосы и руки заламывали. Но я не ответил им. А они вопрошали, как быть им теперь. Но я оставался безмолвен. И проплакав, надомной пол часа, они ушли. Оставив меня разбитым и бессловесным на дне шахты. Как? Как вы можете? Немного любви и искренности могли бы вернуть мне дыхание! Но я не нужен вам. И вы так безропотно отпускаете меня в смерть. Будто я чужой для вас… 15.3.02 j. И эпилогом между строк. Чужой засаленной тетради, Смеются глазки виноградин, Лозою, подводя итог. И за чертой небытия, Вопрос в ответ вольется в кубке. И дым колечками из трубки, Как солнце грубого литья. И растворившись до конца. Я рухну в пыль в конце колонны Военнопленных и бездомных, И смерть не стану отрицать. И проходя своей землей, Мне будет жаль сырого лета, И липок, в листики одетых, Которые срубил конвой. И зная все и наперед, Читая лини с ладони, Мне не укрыться от погони, И пальцев ранящих как лед. 1.10.01j. Прорицаньем далеких путей, Обретеньем крылатых созданий. Я прошу тебя, день мне согрей. На костре из пурги предсказаний. Моя тень фиолетовый мрак, Черной кошкой к тебе на колени. Клинописный Ассирии знак. Огоньком на слезливых поленьях. Я так сильно тебя люблю. Золотистые осени руки, В мои волосы бронзу льют, Из тяжелых небес близоруких. И стоящие тысячи лет, Каменеющие от года, Кости гор, их гранитный скелет, Подпирает дождливые своды. Разноцветный загадочный лес, В шутовском, колдовском одеянье, Проявленье осенних чудес, Сыплет золото в знак подаянья. И в волшебном безлюдном краю, Где безвременье лучшее время. Я тебе свою тень подарю, Только тень, за цветов неименьем. 5.11.01 j. Перебиты, переломаны истерты. Механизмы продвижения вперед. И теперь, воскресшего из мертвых. Инвалидность горестная ждет. Ваша жалость не залижет раны, Как и обретенная свобода. Божества, взирая с небосвода. Улыбаются хмельно и странно. 10.11.01j. -17.03.08j. Верно мертв или пьян, либо с ночи простужен В предъянварскую стужу. Я - король обезьян. И зима, ощетинясь, металлом кольчужным, Обращает в дракона свой девичий стан. И я, как идиот, отморозок от лета, Наблюдая, как буря пускается в лёт. Понимаю одно, что созвездие света И созвездие льда мою душу возьмет. Я убийца чудовищ, убийца драконов, Я давно вне законов, вне стен городов. Но мне жаль продвижений зимы эшелонов. Ведь весна от нее не оставит следов… 1.11.01j. Историческим взмахом руки, Фейерверком дождя из металла Небосвод на песок опрокинь! Что бы солнце светить перестало! Я желаю придумывать сны! Я желаю искать светотени, В фиолетовых лапах сирени, Отраженье воскресшей луны. Как живые, змеятся ветра, Совершенно истлевшие флаги. Тот, кто вяжет из трав свитера, Не боится растаявшей влаги. Не боится из лужи испить, Из ручья, отраженного лесом. Я желаю! Мне хочется жить! Пережить невезений отрезок! Но опять в небесах идет снег… И штандарты мои треплет серость, Я желаю устроить побег. Чтоб спасти свою честь, свою верность… 10.12.01.j. Белая лодочка, родом из прошлого, Из беспросветной туманов обители. Не обращается ржавое в острое. Прошлое не превратится в действительность. Осень в плаще, до забвенья изношенном, Красит безумие в цвет меланхолии. То, что разбито и волнами брошено, Не обратится в ветвистые молнии. Память и ветер, штурмующий замыслы, Звоном в безлюдной оставленной крепости. Лишь миражи слов и снов, что остались здесь, Тусклыми звездами в веточках светятся. Тлением съедены кости и волосы. Знамя лишь пепел былого величия… Призраки рыцарей, тени без голоса, Побеждены перемен безразличием, Пением птичьим, меж блоков гнездящимся… Серые плиты, в лишайниках времени Лозам плюща, в поднебесье стремящимся... К звездам подняться не хватит терпения. И эпилогом, предзимие осени… Снег, бескорыстие неба туманного. Жаль, невозможно, свершить то, что просим мы… Хитрое время не стоит обманывать. Лодочка белая, родом из прошлого… Бликов видения, сны и безмолвие… Mit Sperren und Mine Halt der Gegner uns auf, Wir lachen daruber Und fahren nicht drauf. Und droh'n vor uns Geschutze, Versteckt im gelben Sand, Im gelben Sand, Wir suchen uns Wege, Die keiner sonst fand. Und la?t uns im Stich Einst das treulose Gluck, Und kehren wir nicht mehr Zur Heimat zuruck, Trifft uns die Todeskugel, Ruft uns das Schicksal ab, Ja Schicksal ab, Dann wird uns der Panzer Ein ehernes Grab С войсками и минами. Противник нас остановил, Мы смеемся, Не двигаясь дальше. Гремит над нами стрельба. увязли в желтом песке. В желтом песке. Мы ищем нам той дороги. Что никому не найти. Оставило нас, Неверное счастье, И не вернемся мы уже, Домой никогда. Встречает нас смертельный снаряд. И зовет нас наш рок. Да рок. И будет наша броня, (танк) Нам верной могилой… Все снаряды рвутся к цели. 17.03.08.j. лишь бы встать мы не посмели... Полыхают карусели, белым пламенем огня. Здесь, где помнят лишь потери будет скучно без меня. Я вернусь твоей улыбкой. Мертвой маленькой улиткой Или мухой в ленте липкой И весенним ветерком. Я звучу, далекой скрипкой. И невидимым сверчком. Я твои босые ноги. Я разбитый панцирь строгий. Обожженный плес пологий. За ранение значок. Горных ручейков пороги. И сирены злой гудок. Я вернусь, я точно знаю. Жаль, я, верно, умираю. Красной змейкой утекаю в дымный обгоревший май. Я, как хрупкий лед, растаю. Я люблю тебя, прощай… 18.03.08j. Мой Бог похож на ребенка, Мой Бог похож на огонь, Истертая кинопленка Ложится в его ладонь. Мой Бог похож на ребенка, Мой Бог похож на звезду. Мой Бог стреляет так громко, Что черти дрожат в аду. Мой Бог - блестящие латы. Мой Бог - штандарты с орлом. Вперед! И бегут солдаты. В атаку добра со злом. Мой Бог - танцующий ветер. Мой Бог - веселый арфист. Он молод, он добр и светел, А конь его золотист… Мой Бог – военноначальник. Всех добрых и злых начал. Сердит, может быть, и печален, Но лишь оттого, что устал. Мой бог похож на котенка. Он мягок, игрив и мил. Мой бог смеется так звонко, Что мы встаем из могил. Нарисованные дети белым мелом на стене. В лужу сыплются столетья снопом гаснущих огней. Вереница преисподен! И других отделов ада! Меч мой сломан и негоден! Мне другой! Такой же надо! Я уставший, грустный ангел разрушенья и забвенья. Я весь пол слезами залил в этом храме утешенья. Нарисованные дети удивленно смотрят на пол, Это ж надо! Взрослый ангел, столько мокрых слез наплакал! Слушай! - Лишь шум в эфире… Слушай! Линейность правил… Веришь ли, в этом мире, Выбор нам Бог оставил… Бред! Слепая поземка. Ужас заснувших улиц… Командно звучит и емко, Визг не попавшей пули. А с утра непременно Диктор объявит время. И что погода стерва, И ничего не сделать. Только все это ересь. Шкурка от мандарина. Там далеко есть вереск - Сказочная долина. Слушай! - Одни помехи… Чертовы нарушенья! Где вы мои доспехи? Полный вперед! Движенье! Про Ирвина. Все неверно! Ты знаешь законы? Позабудь их! Инструкции врут! Я то знаю, как хрупки понтоны, И как шаток наш четкий маршрут. Я же видел, как рвется железо, И как плачет и бьется огонь. Каждый здесь кто победами грезил, Превратился в червивую вонь. Очень медленно тянется вечность… Очень ласково лижется пламя. Крик. Тебя никогда не излечат. Ты - останки, и слабая память. Все не верно! Истлеют знамена. Запылятся в военном музее. Нас забудут как сон, поименно. И оружие наше истлеет. Но не плачь! Все не так безнадежно. Слышишь музыку стали и гнева? Следуй! Верь ей! Тоскуя, тревожа, Нас ведет она в ждущее небо. Мне вырежут из черепа Волшебный амулет. Такой, что б в Бога верила. И прожила сто лет. Что бы играть на дудочке, И под гитару петь. Как жаль - для этой мелочи Ты должен умереть.. 12.9.01.J. Но поверьте мне, я не умру! Хотя это в моих интересах. Вы найдете меня по утру. И я буду сидеть на рельсах. Просто ждать самый первый трамвай. Улыбаясь махну рукою. Жаль, меня не приемлет рай. Да и тьма мне не даст покоя. 12.9.01.J. Сквозь проблески видений или разговор с деревянным человеком. Перед дорогой, перед тропой. Вырезанный из дерева. -Ты, стоящий, кто ты такой? Спрашиваю я первой. - Я, стоящий с далеких лет, Я давно дождями шлифуюсь. Но и самой тебя уже нет, Потому мы с тобой столкнулись. - Говорил ты, но не о том, Я тебя не об этом спрашиваю. Видишь, звезды пожинают серпом. И туманности косой скашивают. - Что то ты не в себе сама, в волосах твоих нити заката, умерла и сошла с ума. За чужие грехи расплата. Разъясняю твой странный взор. Мне на то дано разрешение. Идол, это и честь и позор, В наказание и в прощенье. Отвернись, и иди туда, Где от башен осталось крошево. Твой закон, и твоя судьба – Наказанье, исход из прошлого. Поворачиваю лицо, Разговора тема исчерпана. Самый мертвый из мертвецов! Нам с тобою жизнь предначертана! И глядящий чуть грустно вслед. Вырезанный из старого дуба. Толи бог, толи просто дед. Одобрительно скалит зубы. И идя сквозь введенья и сны Через скользкие времени кольца, Я, дитя возрожденной луны, Той, которой, язычники молятся. Мой черед, временная петля. Обреченная древним заклятьем. Верно, мне не положено знать, Я плачу, а вернее мы платим. И когда за зазубренный край, Я цепляю прозрачные пальцы, Я люблю тебя, не умирай, И спасти тебя, буду стараться… 22.03.08j. Я в этом старом парке сна. Где лишь надгробия и тени. Я так устал своих видений, Глотать холодного вина. Здесь нет, и не было любви, Здесь нет, и не было покоя. И я, забыл, что я такое, Пока здесь призраком бродил. А ты меня не узнаешь! Идешь, ступая аккуратно, И веришь, будто мне приятны, Цветы, что ты в мой склеп кладешь. Я здесь! Я рядом! За спиной! Ну, обернись же! Вот я! Рядом! Ну, награди хотя бы взглядом! Я мертв! Но, я как прежде твой! Прошу! Поговори со мной! Europa Я очень странный вездеход. С улыбкой раненой пантеры. Ругает небо мой расчет. У них совсем ни к черту нервы…
Alex: Привет! Есть места, от которых мурашки... Запятые живут своей жизнью, но это поправимо. Кто вы, откуда вы?
Dietrich: Heil! С запятыми все увы плохо. я вот пришло..) И очень этому рад.стихи. все в них про меня. что еще я рисую.профессионально. учавствую в выставках.и пишу с ошибками. От куда. кто бы мне сказал кто я и откуда... был бы рад. сам мучаюсь..)) но весь вашь.
Alex: Heil! - имеет отношение к фашизму? Или это просто приветствие? Если рисуете, можете открыть свою тему в художественном салоне.
Dietrich: я не фашист. не рассист. к оружию имею отношение.наверное открою свою тему. сейчас попробую. оружие люблю очень, это наверное видно в стихах.но это часть меня, так сложилось не сердитесь. только что читал ваше творчество, спасибо! вы чудесна! я признателен вашей доброй музе.И очень рад знакомству. Heil! чудесное приветствие пожелание процветания и света. и звучит красиво. еще я несколько коллекционер.коллекция пока не велика.но все же есть.)) я тоже экспонат.) меня выпустила погулять ее величество вечность, иначе совсем запылюсь и сгнию в этой витрине. оружие нужно использовать как и технику,иначе оно умерает.разрушаются механизмы. и мы становимся непригодны для выполнения задачь. Весь вашь Дитрих.
Alex: Тогда давайте посмотрим Ваши рисунки? Поэт я неважный, и стихи слагаю плохо, но неплохой иллюстратор. Тут есть художники. Ждем ваших картин.
Dietrich: Отлично! я так и не понял как зарегистрироваться в худ галерее. но послал запрос администратору. вы что иллюстрировали? и еще, вы выставляетесь? что закончили? я прошу прощения,я просто очень любопытен. это моя карма)).. просмотрел художественный блог,приятно. художники есть, одна прекрасная дама меня сюда и направила..
Chandra: Dietrich, зайдите в Художественный салон, здесь в салонах располагаются авторские галереи, откройте свою тему.А вообще очень советую почитать раздел Внимание. там об особенностях форума. Не в Изобразительном искусстве, а в Художестьвенном салоне!
Dietrich: Госпожа Chandra! виновато улыбаюсь)) увы не прочитал. инструкцию, не успел! но исправлюсь.я очень с трудом ориентируюсь в этих системах! и очень извиняюсь. Для меня компьютер очень сильное колдунство.мне конечно приходится сейчас на нем работать или с ним, даже не знаю как правильно!)) Увы мне. ябольше доверяю бумаге и перу.)) а так же всему поршневому и железному. Лучше всего из транспорта понимаю лошадей., но это лирика.. так что очень вас прошу,простите мою бестактность и бестолковость. АLex! На мой непросвещенный взгляд Журфак такой же фундамент как и архитектура. если бы вы сказали,что худ граф, я бы расстроился. а стихи ваши мне нравятся. я ничего не понимаю в поэзии...и только могу говорить о вещах которые мне нравятся или нет. Думаю,это мое право...
Alex: Журфак окончила. Все остальное - дилетантство чистой воды.
Chandra: Dietrich, всё очхор А сами вы не с худграфа будете?
Dietrich: Никак нет, Госпожа! Сам я увы не с худ графа..) Увы мне,) мое сознание ломали тяжелыми жалезными предметами, строительными материалами, а так же историей архитектуры и дизайна, и прочей математикой высшего характера)) (увы, шрифт не передает моей иронии, но все истинная правда.) Сам я имею другое безумное образование, которое и обязывает меня жить у компьютера.Весь ваш..
Chandra: Вы нас заинтриговали! Строительная академия рулит
Dietrich: Ура! угадали!)) но, как зарегистрироваться я пока не понял..)) мне нравится вашь эпитет.."Дух веет, где хочет " или как это вернее назвать..?
Chandra: Вы нам голову морочите. вы уже зарегистрировались Зайдите а профиль и наведите там порядок
Chandra: Ваша каска на фоне наших бабочек очень инфернально смотрится
Dietrich: я не нарочно такое! меня так собрали! Давно!) я в прошлом году летом видел очень красивую вещ,на самую мушку моей винтовки села очень красивая цветная бабочка.. Ох, я потерялся в художественной галерее,совершенно не понимаю как должен выглядет процесс загрузки картинок и создания своей темы, HilF bitte!) Вот не нравится каска? могу снять.. но может быть ваши бабочки согласятся ее украшать..?
Chandra: Ха-ха, если вы её снимите, придётся вас поселить в Триумфе смерти ( тема такая есть). Так уж лучше оставайтесь в головном уборе Откройте новую тему - наверху тсраницы в Художественном салоне есть такая кнопка. Назовите так, чтобы всем было понятно, что это ваша авторская тема. Как грузить картинки написано в разделе Внимание http://ultrafiolet.forum24.ru/?1-2-0-00000002-000-0-0-1196168830 Если вы посылали сообщение лицу с ником administrator, так оно не читает. оно под ником Chandra исключительно на форуме. Так что пишите либо Алекс, либо мне в личку, если что.
Dietrich: Dann)) именно! О том я и говорю, что не стоит мне снимать каску...)Спасибо,теперь ,кажется, раберусь..Наверное,.. Очень благодарен за заботу и за бабочек.. Ваши рисунки и бутылки с цветами забавны. трогательно.(в хорошем смысле и без иронии.)
Dietrich: Ночные кобылицы. И мы приходили смотреть на тепло их ламп. Мы смотрели из темноты в их окна, Где сидели они за столами и жили коротким теплым биением. А мы желали лечь у их огня и ощутить себя весомыми и остановившимися. Но их огонь убегал от нас, угли в печах тогда дымили, а свет их ламп угасал. Когда же зажигали они бледные свечи, те лишь коптили не освещая. И они задергивали шторы, взор наш почувствовав. А потом пили горькую ядовитую муть, что бы выгнать ужас из своих душ. Их дети орали от страха. И мы уходили в наши леса, нашу тьму, бежали прочь от этих существ, что, имея так много, как прежде остаются ни с чем и боятся дать нам, что просим мы. И лишь корона ночной богини, остается нам верным светильником в нашей вечной погоне…
Антик: Защита Каро-Канн / В мире шахмат пешка может выйти Если тренируется, в ферзи. В. Высоцкий Пешкам, не ставшим ферзями, посвящается. Интродукция Опять судьба, шутя, играет с нами: То под одно, то под другое ставит знамя И, слабые, не смея спорить с ней, Мы кровь врагов мешаем со своей. Дебют. Пешки умирают стоя Примкнув багинеты, при свете луны Стоим у врага на виду: Ферзи, короли, боевые слоны, И пешки – в переднем ряду. Век пешки недолог, дружище, и ты Костями врастёшь в чернозём, Но кто-то дойдёт до последней черты, Блистательным станет ферзём. И вновь запоёт боевая труба, Не помнить об этом нельзя, Простая, дружище, у пешек судьба – Погибнуть во имя ферзя. Раскисшая глина военных дорог, Окопная кислая вонь, Да топот разбитых кирзовых сапог, Да вражеский беглый огонь – Всё это, дружище, достанется нам, Я к этому, впрочем, готов, И пусть ордена остаются ферзям, Не хватит на всех орденов... Миттельшпиль. Размен фигур Растратив жизнь свою по пустякам Ты стал на редкость груб и неуклюж, И, часто получая по мозгам, Ушёл на дно гнилых болотных луж. Но в той стране, в которой мы живём, Болото – это тоже водоём. Кому облом, ну а кому престиж – Красиво, типа, жить не запретишь. Да, ты искал далёкие миры, Надёжным парнем был и храбрецом, Но, отупев от здешней мишуры, Картонный ящик путаешь с дворцом. Но в той стране, в которой мы живём, Себе мы из картона строим дом, Кому – откат, а кто-то – мордой в грязь, Сегодня ты бандит, а завтра – князь. И ты бежишь вперёд, задравши хвост, А за тобою – подлость и обман, И ты забыл, что значит – в полный рост, Вкусив судьбы отравленный дурман. Но в той стране, в которой мы живём, Мы без дурмана просто пропадём, Кому сухарь, кому-то в банке счёт, Ну, как бы сделать всё наоборот? Ну что же, сделай всё наоборот, Промчись по жизни бешеной осой, Но шайбу всё равно тебе забьёт Судьба-старуха острою косой. Ведь в той стране, в которой мы живём, Кому-то кайф, но большинству – облом, И даже если будет в банке счёт, Ты от ворот получишь поворот… Миттельшпиль. Бочка без дна Уютное свито гнездо из опилок, В сенях – золотое руно, Но кто-то холодный стреляет в затылок Как в старом военном кино. Забыты ошибки, забыты утраты, Но сводит нам челюсти боль, Годами живём в ожиданье расплаты, Играя привычную роль. Булавками нас прикололи к стене, Сбывается всё, что случилось во сне. И вместе со всеми бездумно шагая По дымным спиралям огня Достигнем ворот обветшалого рая К исходу вчерашнего дня. Узнаем без прайса цену конформизма, Услышим овчарочный лай, И, в прошлое глядя сквозь толстую призму, Поверим, что арбайт махт фрай. Смелее, камрады, ведь бочка без дна Ещё далеко, далеко не полна. Со временем сказку мы сделаем былью, Освоим просторы морей, А может быть, станем мы лагерной пылью Иль сытью для диких зверей. Когда же наш фюрер пылающим взором Окинет могучую рать, То снова юнцы передёрнут затворы И молча уйдут умирать. Найдётся у времени высшая мера Для нас, генералов песчаных карьеров. Пусть ненависть вязкой стекает смолою Из тёмных провалов глазниц, Средь лжи и предательства, боли и гноя Мы молимся, падая ниц. И в липких объятьях тотального страха Утративши разума дар Свои черепа мы положим на плаху Как выкуп за этот кошмар. В отчаянье голос сорвётся на крик Но вынесут судьи лукавый вердикт. Эндшпиль. Цугцванг Не стихи я пишу. Со скрипом Из себя выжимаю боль. В голове барабан, не скрипка, И не сахар в крови. Соль. На бревенчатой шахматной сцене Задыхаясь в густой пыли Пред судьбой не склоняя колени, Погибают мои короли. Кровь впитает труха опилок, Это нужно лишь мне. Одному. Прохожу сквозь свои Фермопилы, Проживаю свою Колыму. Допишусь я, увы. Похоже Эндшпиль мой подойдёт в срок, Наждаком по больной коже Потечёт ледяной песок. Под напором слепой стали Рухнет пешек неровный строй, На последней горизонтали Безнадёжный веду бой. Прост мой выбор – успеть сдаться, Или смело пойти ва-банк, Но в живых всё равно не остаться. Продолженья не будет. Цугцванг. Эндшпиль. Ковыль Бледный оскал смерти, Ржавая сталь обмана, Руки тупого смерда Шарят в моих карманах. Битва ушла на запад, Мёртвых ещё мало, Славных побед запах Манит ко мне шакалов. Дым от сгоревших стойбищ Выел мои глазницы, Сколько ж теперь стоит – Не умерев – родиться? Талеры иль кроны Днесь не нужны миру, Древней ценой крови Я заплатил виру. Но, потеряв стремя, Стал я лучом света, И надо мной стрелы Режут сапфир лета.
Dietrich: Интересно. вы коллекционер? И как верно,мне следует понять такое неоднозначное стихотворное произведение? вы знаете германский? Продолжим... Усталость лечат сном, Железом или ядом. Свинцом или огнем. Осколочным снарядом. Усталость лечат льдом, Изношенной одеждой. Разбитым грязным лбом. И слабостью безбрежной. всему один ответ. всему один покой. а нас отныне нет, нас унесло рекой... нас бросило о борт, разбило на куски. А ты вчера был горд. В парадах городских. А ты еще был смел. И песни пел вчера. Всему один расстрел. В одной печи сгорать. Волшебный самолет. За нами прилетит. И нас с тобой сожжет. А пламя все простит. Всему один ответ. Всему один итог. Несбывшихся побед. Разрушенный чертог. а это кусок из рассазика,который я сейчас перевожу с германского на русский. к слову о мародерах.) Виталий Николаевич Вострюков Был день, кажется, часов двенадцать. Я оставил наш костер и пошел за дровами. Я солдат, твержу я себе. Мне нечего бояться. Вот моя винтовка, я умею стрелять, я застрелю любого. Но! Мне страшно! Я живу с этим чувством, как со вшами, или блохами, оно бесит меня, надоедает, и я почти привык, вылавливаю страх по одиночке, пытаюсь, уничтожить, раздавить. Но он как вши. Я не могу избавиться от него. У меня был друг, Юрик танкист, танк водил. Друг детства. Вчера помер. Шальная пуля и раз и в лоб. Через смотровуху. Сейчас стоим, ждем чего-то. За последнее время я видел очень, очень много мертвых. Я боюсь их. Боюсь, что кто-нибудь из них утянет меня под землю. Никогда никому в этом не признаюсь, но, иногда, бой кажется мне сном, мороком. А вот они, оставшиеся неподвижными… Они настоящими - страшные, Тяжелые. Страшные мертвые, свои, чужие, машины эти сгоревшие. От всего этого спасает водка. Я вчера опять напугался. Мы собирали, что осталось после отступления с боем. Я снимал часы с одного мертвого эсесовца. Они были не обычные, а настоящие золотые. Наручные часы на красивом, тонко сплетенном браслете. Я любовался ими. А потом заглянул в лицо этой суке. Лицо упыря. У Христовых детей не бывает таких нечеловечих лиц. Враг. Я тогда испугался, что вдруг, он откроет глаза и схватит меня за руку. Мертвец, еще не совсем остывший, мне пришлось, что бы снять часы, разжать его пальцы. Он так вцепился в пулемет, что я еле-еле смог его отобрать, и снять, наконец, часы. Сегодня я не выдержал и поменял часы на водку, за них мне налили целую флягу. Теперь мне хорошо, но все же не спокойно. Я собираю дрова. Проваливаюсь в снег, ковыля по оврагу. Поворачиваю голову, и вдруг вижу, того мертвеца… Он идет на меня, он очень близко. Белое бескровное лицо, черные струпья запекшейся крови, черные тени на скулах и под глазами. Что же это? Он вернулся за своими часами? Хочу кричать, но сил нет. Бежать тоже не могу, ватные ноги неподвижны. Он целиться в меня из автомата, потом левой рукой повелительным жестом приказывает поднять винтовку. Я давно уронил хворост. Поднимаю руки, коряво и широко, больше в стороны, чем в вверх, только так получается в полушубке с надетой на него шинелью. Стою почти не дышу. Я обосался. Вот он совсем близко, сейчас он утащит меня в ад. А он все ближе в длинном балахоне, огромный, страшный, мертвый. Зачем он прошел так далеко от места своей смерти? Нельзя воровать у мертвых… Господи! Богородица! Святые угодники!!! Спасите меня!!! Не бери меня в ад бес! А он целится мне в лоб! Совсем близко, зачем он надел эту ушанку, так издевательски блестит на ней красная звездочка… удар… свет, очень много белого света…
Alex: Майн готт! Шикарно, господа.
Chandra: Вот так случай! Стихи Дитриха очень мне нра, а тут такой ещё поворот! Блистательно! Дитрих, вы мне напоминаете почему-то Аполлинера своей прозрачной поэзией.. "Моя молодость брошена в ров, Как букет увядших цветов"... Антик!
Chandra: Мой Бог похож на ребенка, Мой Бог похож на огонь, Истертая кинопленка, Ложится в его ладонь. Мой Бог похож на ребенка, Мой Бог похож на звезду. Мой Бог стреляет так громко. Что черти дрожат в аду. Мой Бог - блестящие латы. Мой Бог - штандарты с орлом. Вперед! И бегут солдаты. В атаку добра со злом. Мой Бог - танцующий ветер. Мой Бог - веселый арфист. Он молод, он добр и светел, А конь его золотист… Мой Бог – военноначальник. Всех добрых и злых начал. Сердит, может быть, и печален, Но лишь оттого, что устал. Мой бог похож на котенка Он мягок, игрив и мил. Мой бог смеется так звонко, Что мы встаем из могил. Её богу, в вас вселилась душа поэта начала века, который знал первую мировую.... Я потрясена.
german: Потрясающие стихи....Похоже на Ремарка...Стихи очень жизненны...в них есть искра...
Dietrich: Heil! Я вернулся! я теперь участник всероссийской выставки и мне счастье! Выставка называется Большая волга. А все это к чему. Выставка эта в Чебоксарах. это 530 км. от города в котором я сейчас обитаю. Мне нравится этот город но речь не о нем. Я ездил на машине. Так вот! Дамы и господа! Весна, доложу вам! Весна! Уезжая нервничал и был в дурном настроении. Прошу прощения если обидел госпожу Чандру, картинкой так случилось. Это я рисовал Одина, который повесился на Игдразиле что бы познать суть смерти… Наверное, надо было подписать…
Chandra: Вы прошли на Большую Волгу?? Графику выставили? Вы сами возили графику?
Alex: Поздравляю! А где фотографии Весны? У нас целая весенняя коллекция Если фото нет, тогда портрет -эссе с вас!
Dietrich: Das Früling. Она приходит в дом ко мне, Она приходит в дом. Она приходит в дом ко мне, С собаками и ружьем… Собаки светлого серебра. Вестники теплых дней. Когда, я слышу уже с утра, Топот ее коней. Как удивление сквозь страх. Воздушный поцелуй. Когда я слышу уже с утра. Танцуй со мною! Танцуй! Она приходит в дом ко мне, Она приходит в дом. Она приходит в дом ко мне, С собаками и ружьем… Снег. Каждый раз, когда он тает, обнажая мусор. Я удивляюсь. И не оттого, что мусор этот безобразен и не эстетичен. Я боюсь, до сих пор боюсь, увидеть в этих тряпках, чьи то останки. И каждый раз убеждаясь - «показалось», я счастлив. Эта весна не исключение. И мне безмерно жаль людей, которые не понимают, какие они счастливцы…Небо, очень ясное без дыма. Прорастает молодая трава, лес не сломан. Птицы! Они вернулись! Они снова здесь! Небо любит нас! Я иду по чужому городу. Не слишком большому провинциальному городу страны под названием Россия. Не ненавистное мной СССР. А Россия. И мне уже не так страшно. Я иду, улыбаюсь людям. Они не понимают причину моей радости, к тому же в этом городе, не слишком привычна такая манера одеваться – рыжий, длинный, кожаный плащ, высокие ботинки, защитная зеленая косынка. Я всем очень рад. Хотя мне нет дела до их забот, и до самих людей. Их присутствие радует меня только как знак, как индикатор – « все в порядке». Трогательны надписи вандалов на парапетах набережной, трогателен обычай, вешать вокруг балясины на цепь замочек с именами влюбленных, верно, что бы закрепить союз, не знаю. Трогательны памятники неизвестно чему и неизвестно кому. Я улыбаюсь этому чужому небольшому городу входящему в чувашскую республику. Смешной письменности чувашей. Я иду со своим другом, отличным скульптором и очень хорошим водителем по этому городку и стараюсь увидеть здесь все интересное. Я исследователь, Археолог, Или снайпер. Я вижу здесь все. Весна, скоро и у православных будет пасха. У нас уже была. Я и друг, заходим в храм. Мой друг православный, он крестится, кланяется перед входом. Я захожу лишь кивнув. Я не слишком люблю обряды уставы и правила… В храме служба, пахнет ладонном , священники обходят паству,( или как это называется?) и машут, кадилом. Мне нравится, как они поют, я замер у самого входа в то, основное помещение, где идет служба, и рассматриваю фрески. Они новые, обидно бездарные. Когда, я только вошел, увидел настоящие, написанные в 18 веке темперой. Но потом видение растворилось. И теперь я просто сожалею о судьбе этих церквей, что пережили СССР. Я рад, что пережили. Священник махнул на меня кадилом, два раза, таким жестом, будто отгонял навязчивую ворону. Я улыбнулся ему. Я ехал назад, в свой город. Вернее он тоже чужой для меня. Мой далеко. Мой не в этой стране. Но сейчас это не так важно, потому что весна и у меня есть друзья. Я совсем развеселился и мы остановились у очередного сквера памяти чему-то военному. Остановились, потому, что я пожелал все же понять, «что там за танк на постаменте». В начале мне показалось, что это ИС3. нет, это был т54. Очень милая машина. Я не удержался и залез на нее .Заглянул в маленькое отверстие на башне. До сих пор не могу понять, зачем загадочная русская душа гадит в собственные танки. Тем более, как!? Когда машина стоит на полутора метровом пьедестале у самой дороги… - Что нашел? – спрашивает меня друг с низу. Я тоскливо пожимаю плечами и спрыгиваю с танка. - Весна, говорю я. – Весна, дома, наверное, все совсем растаяло. И скоро, расцветут сады. - Брось Дитрих, говорит мой друг, у тебя тут работы полно, ну поедешь ты домой через пару месяцев, хватит ныть. Ведь весна. И мы едем дальше, слушая Dead can dance и разговаривая о тяжелой технике, искусстве, архитектуре, иногда о женщинах, и о прочих хороших вещах, которые могут прийти в голову людям весной. А закат был очень красивым. Казалось, вся небесная конница объединилась, что бы не дать тьме поглотить мир. Как всегда все они погибли. Но завтра, утро обязательно наступит. Этой весной утро будет приходить ко всем нам, даже ко мне.
Chandra: Дааа, весна вас здорово накрыла!! Прочла с большим удовольствием. Что же за случай поселил вас в городе С.?
Alex: Проза у Вас тоже весьма.... Я рада, что теперь есть что почитать в прозе, кроме меня Весна хороша, спасибо за эссе. Написана ярко, по-мужски. Именно так и надо. Чуть зелени, чуть золота, чуть тумана и немного сажи. Антик у нас не коллекционер, Антик у нас целый товарищ полковник Артиллерии. Я его саррису тут караулю.... Я открываю вам доступ в закрытые разделы, вы можете познакомиться с нами поближе в теме Мы.
Dietrich: О КОЛЕКЦИОНЕРАХ... я сам немного коллекционер. поэтому и уточняю. просто все по разному коллекционируют. Коллекционеру. За, звуков, тонкий поводок, Нас выведут к твоим воротам. Я жду последнего отчета. Чтоб выпить горечи глоток. Я вижу все совсем не так. Я вижу грани изменений, И фальшь в конструкции строений. Как ржавый путеводный знак. Рядами, замкнутым щитом, Продольной выкройкой по вене. Цветущие слова сомнений, Как фальшь,c мечами и крестом….
Eos: Да, действительно, и проза очень, очень, что редкость - проза и стихи в сильных позициях. И графика. М-да.Все в целостности.
Alex: Талант во всем талантлив
Eos: Не-а, не всегда талант может разворачиваться для восприятия гармонично во всех ипостасях. Вот ты талантливая - а проза у тебя ярче всего. Она не просто ярче всего - проза у тебя - ого-го! Стихи мои хвалят, - ну да, слава Богу, талант к рисованию есть - без вопросов. Только художки нет - я сюда и не прыгаю, как музыкант с поломанными пальцами себя чувствую, а проза моя - бред, который только для психоаналитиков и годен.
Dietrich: Danke! Очень признателен! сейчас посмотрю! Спасибо за ваши милые отзывы. Если есть желание могу сложить еще немного своей прозы.) и кажется есть еще стихов.
Dietrich: 31.03.08j. Бред. Господи! Сон в погоню. Полных карманов грязи. Что же? О чем ты стонешь? В незавершенной фразе. Странность формулировок. Ты, не найдешь ошибку. Спи! Выйдет Мышь из норок. И поцелует рыбку. Сам себе колыбельной. Сам себе день и вечер. Раной, увы, смертельной Тьма пожирает свечи. Зеркало, там смеется, Яростный сумасшедший. Ангел мой! Вдруг очнется? Умерший и прошедший?! Выйдет из старой саги, Будет звенеть доспехом. Жаль, что истлели стяги. Вот бы была потеха… Мальчик! Усни скорее! В небе сквозных не сверить, Маги и брадобреи. Выйдут безумье мереть. Тени давно играют, В прядки, под фонарями, Спи! Ведь не опознают, Сон, что смотрел частями. Небо! Кричать в кошмарах. Биться своих ошибок. Бред, безнадежно ярок И как богиня гибок. Камушек преткновенья, Вслед узелком на шею. Рыбкой против теченья. Жаль только, не успею… А эпилогом марта, Жгучим отваром терпким. Будут вороны каркать. И полиняют белки. Мне плакать, как больше нет сил. Мне выть на безлунные тучи, И выпросить праздничный случай. Чтоб больше никто не судил. Чтоб следом, безумный апрель, Не смел пожирать мою память. Скитаться уюту на зависть, В весенних часов акварель. И встретить, в чужих городах, Разрушенных страхов строенья, И петь для себя, в упоенье, Как серые братья в лесах.
Dietrich: Пешка. Проклятие! Я желаю одиночества. Я не желаю ничего совершать и влиять на ход событий. Конечно, мое влияние в любом случае мизерно и незаметно в структуре и кайме истории, но при рассмотрении той линейности, в которой я нахожусь, оно очень даже существует. Я присутствую, ем, пью, побеждаю. Я устал. Я не желаю убивать, мне быть бы только теню и наблюдателем. Каждый раз, совершая действие, я вступаю в борьбу, с ситуацией с обществом, не важно, и все великолепно, когда я проигрываю и отступаю. Я могу объяснить себе все и простить, пожалеть, проклясть. У меня большой выбор. Но! Увы, так бывает не всегда, мой дух силен, и моя глупая воля не может с ним справиться. Мой дух бунтует и иногда, я побеждаю, делаю все, так как хочется лично мне, не как нужно и важно другим, а мне и только мне. И тогда я чувствую себя убийцей чужих интересов, призраком, который, материализовавшись, занял место живого, не имея на то никакого права. Я бы с радостью уступил свое место другому, тому, кто лучше и достойнее меня. Я привык слушать, комментарии за своей спиной: «это надо было сделать иначе, а это является ошибкой!» Отчего вы не проживете за меня эту дорогу? Отчего я должен брать на себя обиды тех, кого я лучше? Тех, кто проигрывает мне? Если бы только я мог идти один, маленькая черная пешка по клетчатому пространству реальности! Ах, если бы я мог не мешать вам! Но доска заполнена фигурами, и я тоже фигурка, деревянная болванка, идущая к собственной трудноразличимой цели. Простите, я совсем устал чувствовать себя виновным в ваших поражениях. У меня есть задача. Я, увы, не призрак и не наблюдатель, я - пешка. И вы стоите на линии огня.
Антик: Шагай, солдат Нам не закончить эти игры, Судьба тупа, От пункта Икс до пункта Игрек Идёт тропа. Давно устали наши ноги Считая дни, Нам смотрят вслед чужие боги, Грустят они. Пусть ждут нас только рвы и ямы, Дожди и град, Найди свою дорогу к храму, Шагай, солдат. Рисуй на карте жизни кроки - . Точна буссоль, Пусть топографии уроки Сыграют роль. От пункта Нет до перекрёстка - Дорога в рай, Не верь, не верь и жёлтым воском Ты не растай. От пункта Я до пункта Мама И до конца, Шагай солдат, шагай упрямо Не прячь лица.
Dietrich: В нашей ненависти кровь. Все вчера, но так безмерно И как будто видно вновь Всех преданий эфемерность. В нашей ненависти бред. Ожидание конвульсий. Те, которых больше нет. Бьемся в самом верхнем пульсе. В нашей ненависти боль, Бог с тобой и все святые. Дождь, спускающийся в ноль На границе дня застынет. В наших пальцах чудеса. Как железо на морозе. В небе синем полоса. Для всего черту проводит. И стоящие в один, Ряд, шагающие, строем. Самый добрый господин, Нас проклятьем удостоил…
полная версия страницы